На съемках очередного выпуска телепрограммы «Дело принципа» на тему «Школа. Молодые нравы», мы взяли интервью у председателя комиссии Мосгордумы по здравоохранению и охране общественного здоровья .
Людмила Васильевна известна, в частности, своей принципиальной позицией по недопущению теле-трансляции пресловутого шоу «Дом-2: построй свою любовь». Судебным решением эта программа уже запрещена к показу в дневное время.
Кроме того, наши либерал-демократы, радеющие за сексуальное просвещение и пропаганду безопасного секса, в т.ч. и в школе, сильно расстраиваются от законодательных инициатив депутата Мосгордумы Стебенковой, направленных на то, чтобы «бороться с распространением ВИЧ-инфекции посредством пропаганды воздержания и супружеской верности».
Среди расстроенных, по нашим сведениям, даже Екатерина Филипповна Лахова , возглавляющая Комитет Госдумы РФ по делам женщин, семьи и детей.
Лахова была инициатором нового закона о лекарственных средствах , который был принят Госдумой в 3-х чтениях, но отклонён Президентом России. Новым в законе стало то, что изготовление лекарств из тканей и органов человека приравнивалось к производству обычных лекарственных средств.
Другим нововведением, которое в рамках этого же закона «проталкивает» г-жа Лахова, стала легализация в России фетальной терапии - изготовление лекарств из человеческих эмбрионов, убитых с помощью аборта.
«Фетальная терапия по доходности опережает проституцию и торговлю оружием»
Некоторые российские врачи до сих пор склоняют беременных женщин к абортам для того, чтобы получить ткани нерожденных младенцев - материалы для фетальной терапии, заявил директор Института демографических исследований Игорь Белобородов.В интервью порталу Православие.ру он сказал: «Фетальная терапия как криминальный бизнес по своей доходности опережает проституцию и торговлю оружием». <...>
«Здесь существуют определенные организационные связи. Например, приходит женщина, ожидающая ребенка, в некую консультацию, а ей там говорят: "Зачем тебе нищету плодить?!". Во многих случаях так заявляют именно потому, что используют неродившихся младенцев для фетальной терапии». Между тем беременная женщина, по словам Игоря Белобородова, очень уязвима и «полностью находится в заложниках у врача».
«Примерно половина абортов, сделанных под нажимом врача, имеют сугубо психологическую природу», - сказал Белобородов. <...>
По словам Белобородова, самое низкое число абортов за последние сорок лет в России было в 2005 году: тогда на 100 рождений приходился 121 аборт. В этом году 54,3% беременностей закончились искусственным прерыванием.
«Причем, это только официальные данные, - сказал Игорь Белобородов. - Есть еще огромный пласт частных клиник, где просто охотятся за нерожденным ребенком, прибегая к льготным условиям для аборта, скидкам, лживой рекламе о том, как полезно избавиться от беременности».
Справка АНН:
Фетальная терапия - использование тканей человеческого эмбриона после поздних абортов. Люди, строящие свой бизнес на фетальной терапии, ориентированы прежде всего на узкий круг богатых людей. Оно и понятно: вытяжки, приготовленные из эмбриона-младенца в тот момент, когда он еще жив , стоят очень дорого. Одна порция «взвеси» оценивается от 500 до 2000 долларов.
О фетальной терапии в России широко узнали после теле-скандала, разразившегося в январе 1996 года. Репортажи немецкой журналистки Ютты Раббе, о которых поведало НТВ, впервые предали огласке чудовищную деятельность так называемого Международного института биологической медицины (МИБМ), руководимого профессором Сухих.
Несмотря на то, что достоверных данных о механизме терапии фетальными тканями человека не существует, богатые старые продолжают выбрасывать деньги за препараты из младенцев. Гипнотизирует цена: если дорого, значит, эффективно. Во-вторых, существует кратковременная, разовая реакция организма, обусловленная, как считают специалисты, скорее всего «эффектом плацебо», иначе говоря, эффектом пустышки. Этакое возбуждение, которое очень скоро спадает, но создает иллюзию, что частые инъекции смогут закрепить этот одномоментный, эмоциональный эффект.
За рубежом, в частности, во Франции и Германии, эта терапия после ряда смертельных случаев запрещена как безнравственная и несущая вред здоровью женщин. Поздние же аборты «по социальным показаниям» и вовсе запрещены в 134 странах мира.
Московские гинекологи предпочитают аборты
Сохраняться будешь?
Девушка в палате 2-й Гинекологической больницы смотрела словно не на нее, а куда-то мимо. Безучастный вид, бледное заплаканное лицо.
Мы тоже пытались, - отозвалась еще одна пациентка. - И я, и Галка вот, - она кивнула в сторону соседки, - только бесполезно все. Сказали “мертвый плод”. Здесь всем так говорят. А потом выскабливают ...
Вы можете сколько угодно убеждать себя, что с беременностью все нормально. Вам объяснят, что это не так, и найдут у будущего ребенка “патологию, не совместимую с жизнью”. Вы будете слышать, как бьется его сердце, а вам скажут: “мертвый плод” . Вас направят на искусственное прерывание беременности, хотя казалось, еще пять-шесть месяцев, и вас будет двое. Потому что ваш еще не родившийся малыш нужен не только вам...
Ваш ребенок нужен старику, у которого проблемы с потенцией.
Он нужен пожилой мадам, которая хочет выглядеть шестнадцатилетней.
Он нужен чиновнику - для повышения работоспособности.
Ведь лекарства из эмбриональных материалов способны творить чудеса.
“Он все равно умрет!”
Наташа Семенова ждала второго ребенка. Как положено, встала на учет в женской консультации, сдала бесчисленное количество анализов. До трех месяцев все было в порядке, женщина прекрасно себя чувствовала, плод развивался строго “по правилам”. На тринадцатой неделе беременности у Наташи начались периодические боли. Она поначалу не придала этому значения, но через три дня решила на всякий случай сделать УЗИ. По направлению из женской консультации она пришла во 2-ю Гинекологическую больницу.
Меня, честно говоря, очень напугали соседки по палате, - рассказывает Наташа. - Но я сначала подумала, что они расстроены из-за того, что беременность прервалась. Тем более, как потом выяснилось, одна из моих соседок теряет ребенка в этой гинекологии уже во второй раз. Я была уверена, что у меня все будет в порядке: дело в том, что точно такие же проблемы у меня были в первую беременность, но все прошло, и я нормально родила.
Через пару часов Наташу отправили в кабинет УЗИ. На стульях перед кабинетом сидели 12 женщин. Разного возраста, по большей части на поздних сроках беременности - от 19 до 23 недель. Дальнейшее выглядело как кошмарный сон.
Пока я ждала УЗИ, из кабинета выходили женщины, которые сидели в очереди передо мной и уже прошли исследование, - говорит Наташа. - Всего их было семь человек. Несколько женщин выходили в слезах и говорили, что УЗИ показало “мертвый плод”. Я думала, что схожу с ума. Потом подошла моя очередь, я вошла. Врач-узист очень быстро провел мне аппаратом по животу - это и минуты не заняло - и сказал: “Ну, мертвый он у тебя. Сильно не переживай, сейчас почистим, в следующий раз родишь”.
Я вам не верю! - сказала Наташа, стараясь держаться как можно спокойнее. - Вы врете. Не может быть такого, чтобы у всех был мертвый ребенок. Я сделаю УЗИ в другом месте.
Да что ты понимаешь? - возмутился эскулап. - Я тридцать лет делаю УЗИ. Отправляйся в палату!
Он назначил мне пенициллин, - говорит Наташа. - А я была уверена, что ребенок живой, и спросила у сестры, не повредит ли пенициллин - это ведь антибиотик . Само собой, она тоже на меня накричала, что, мол, нечего умничать, делай, что сказано. А соседки по палате объяснили, что пенициллин колют перед “чисткой”. То есть меня уже готовили к аборту.
Но избавляться от ребенка Наташа не собиралась. Она позвонила мужу, он забрал ее из больницы и сразу же отвез в поликлинику при Финакадемии - на повторное ультразвуковое исследование.
- Жив ваш ребеночек, - сказали Наташе в поликлинике. - Сердце бьется...
Наташина история меня ничуть не удивила, - говорит вице-президент Благотворительного фонда защиты семьи, материнства и детства Игорь Белобородов . - С подобными историями к нам обращаются с удручающей регулярностью. Схема одна и та же: на позднем сроке беременности - 20-25 недель, реже на небольшом сроке женщине делают УЗИ и говорят: “плод мертвый”, либо “беременность замершая” (не развивается), либо “патология плода”. И настойчиво предлагают аборт. Дальнейшее зависит от самой женщины: она может поступить так, как Наташа, - то есть обратиться к другому врачу и сделать повторный анализ, а может пойти на аборт. Что, к сожалению, чаще и происходит.
Наташа вернулась во 2-ю Гинекологическую больницу за вещами. Она просила выдать ей результаты анализов, но в ответ услышала стандартное: “На руки не даем, не положено” . А после зашла к тому самому врачу, который так настойчиво уверял ее - “плод мертвый”.
Я сделала УЗИ в другом месте, и мне сказали, ребенок живой!
- Ничего, - ответил специалист с тридцатилетним стажем. - Все равно умрет.
Ошибка с заранее обдуманным намерением
“Я боюсь обратиться в нашу районную женскую консультацию, так как уверена, что меня пошлют на аборт. Наша врач, если к ней приходит беременная женщина, почему-то всегда ищет причину, чтобы послать ее на аборт (слишком молода, слишком стара, второй ребенок никому не нужен и т.д.), и это не преувеличение, так как за аборт она берет с женщины деньги, а за ведение беременности ей никто не делает даже подарки”.
“На шестом месяце беременности мне сделали анализ крови на альфафетапротеин. Когда я пришла узнать результаты, меня пригласила в кабинет врач и сказала: “Превышение на несколько единиц. Это значит, у ребенка будут нарушения слуха или зрения. Я вам очень рекомендую сделать аборт”. Я, разумеется, не стала избавляться от ребенка, он родился совершенно здоровым, без всяких отклонений. Но все остальные месяцы беременности я просто сходила с ума”.
“Мне пытались выскоблить здорового ребенка - в 1998 году в 64-й больнице. Сейчас моей девочке 4 года”.
Эти письма никакой не эксклюзив. Подобных случаев в Москве сотни, если не тысячи. Опытные врачи-гинекологи тоже подтверждают эти факты.
Я несколько лет проработала в Центре перинатологии при 29-м роддоме, - говорит врач-гинеколог Ирина Клименко. - Когда приходили пациентки, направленные на позднее прерывание беременности из-за патологии плода, просто волосы вставали дыбом. Женщина с нормально развивающейся беременностью, все в норме с ребеночком, есть какие-то незначительные отклонения, которые, по большому счету, ни на что не влияют. А ее направляют на аборт - да еще на сроке 20-25 недель.
Да, на сроке 20 недель беременности вам могут абортировать здорового ребенка - из-за халатности или непрофессионализма гинеколога. Это всего лишь врачебная ошибка. Да, вам она стоила ребенка. Но от ошибок не застрахован даже гениальный врач. А еще беременные - особы неуравновешенные, легко впадают в панику и вообще склонны к фантазиям.
Только одно не вписывается в эту гладкую схему. Врачам-гинекологам очень выгодно ошибаться. Особенно - на втором триместре беременности пациентки.
Безотходное производство. Досье
В начале 90-х годов на базе Центра акушерства и гинекологии создается московский Международный институт биологической медицины. Возглавляет институт г-н Сухих, специалист в области так называемой фетальной терапии - иначе говоря, лечении с помощью препаратов, добытых из человеческих эмбрионов (fetus - по-латыни “плод”). Провозглашается очередная революция в медицине - еще бы, по заверениям доктора Сухих и его коллег, препараты из абортивного материала - практически панацея, “эликсир молодости”, а сфера их применения - от болезни Альцгеймера до импотенции . Добывается материал стандартно: женщины, собирающиеся сделать аборт (по медицинским либо социальным показаниям), пишут расписку: “...настоящим удостоверяю добровольное согласие на использование моего плода, полученного при бесплатной операции искусственного аборта, для научно-исследовательских целей с возможностью в дальнейшем их терапевтического применения”. Стоимость “терапевтического применения” впечатляет: одна инъекция препарата обходится в 500-2000 долларов. При этом чудодейственными биологическими свойствами зародыш обладает лишь в возрасте 14-25 недель.
Вот цитата из статьи о “новом слове в науке - фетальной терапии”. Год - 1996-й. “...Бесспорный лидер в области эмбриональной терапии - Международный институт биологической медицины. Используется этот метод и в других российских клиниках. НИИ педиатрии РАМН, НИИ трансплантологии и искусственных органов, ЦИТО им. Н.И.Пирогова, детская клиника ММА им. И.М.Сеченова - все они в той или иной степени прибегают к эмбриональной терапии”.
Триумфальное шествие чудо-препаратов прерывается неожиданно: выясняется, что Институт биомедицины взялся не только производить, но и продавать фетальные ткани. “Деятельность МИБМ, поставляющего эмбриональные ткани в США, - заявляют ученые на Президиуме РАМН в феврале 1997 года, - может вызвать обвинения России как члена Совета Европы в нарушении международных норм, запрещающих продажу фетальных тканей”. Через некоторое время в деле о торговле абортивными материалами возникают новые фигуранты - Российский научный центр акушерства и гинекологии и Центр репродукции человека.
30 июня 1998 года заканчивается срок действия лицензии, выданной центром “Мосмедлицензия” Международному институту биологической медицины (МИБМ) во главе с г-ном Сухих. Новой лицензии не выдается, старая не продляется.
Но к гонке за “абортивным материалом” подключаются теперь уже коммерческие организации. И всем требуется сырье.
Бизнес на “жертвах аборта” становится причиной совершенно уникального явления: среди женщин все популярнее становится профессия “человек-инкубатор”. Это дамы, которые зарабатывают себе на жизнь исключительно тем, что беременеют, а после проводят искусственные роды. По неофициальной информации “ходячему инкубатору” на всем протяжении беременности платят 150-200 долларов в месяц и снимают где-нибудь комнату. После аборта, сдав ценные зародыш и плаценту, женщина получает порядка 1000 долларов и, отдохнув, начинает все сначала. Максимальное количество таких беременностей - семь, после чего “инкубатор” теряет всякую способность к репродукции и зарабатывает кучу сопутствующих заболеваний. Мало кто из них доживает до 45 лет...
Скандал, связанный с продажей фетальных тканей, быстро утихает. Следующие три года проходят относительно спокойно. Что происходит на самом деле, не знает никто.
Но, как нам удалось выяснить, изготовление препаратов из абортивного материала не прекратилось. Наоборот, с уходом проблемы в тень конвейер лишь увеличил обороты.
Убивать не страшно
Из беседы с гинекологом-эндокринологом, кандидатом медицинских наук Ольгой Секириной:
- Можно ли говорить о том, что женщин намеренно отправляют на аборт на поздних сроках беременности?
- Да, именно так и происходит. Есть “прикормленные” медицинские центры. Если они видят женщину, у которой вероятность врожденных уродств у новорожденного больше, чем у остальных женщин более молодого репродуктивного возраста, то одну-двух в день направляют на искусственное прерывание беременности. Это не аборт, это преждевременные роды
. Им вводят в шейку матки специальный гель с простагландином, чем вызывают излитие околоплодных вод и выкидыш, или стимулируют преждевременные роды внутривенно. Материал этот тщательно сохраняется - даже околоплодные воды, даже если материал действительно с патологией. Потому что для омоложения организма и, скажем, улучшения потенции у пожилых мужчин это подходит. Из этих материалов производятся фетальные препараты. Применение таких препаратов стоит очень больших денег. Это целая сеть: материал извлекается, замораживается и передается по назначению - сейчас ведь много всякого рода предприятий, специализирующихся, скажем, на эмбриональной косметике.
А вам самой приходилось сталкиваться с подобными случаями?
Да, я сталкивалась с этим лично. Когда я “сидела” на скриннинговых УЗИ, ко мне непосредственно с этим подходили. Мол, если вы увидите возможность пороков плода, сразу направляйте к нам. Предлагали “серьезную доплату”, но я, разумеется, отказалась.
Как может происходить такого рода “операция”?
Скажем, у женщины заболел живот. Направили на УЗИ. Там говорят: “Ой, а у вас ребеночек мертвый, надо срочно искусственные роды”. А рождается ребеночек живой. Конечно, глубоко недоношенный, у нас таких не могут выходить, даже если хотят. И женщина уверена: “Я слышала, он закричал”. А ей так по-свойски: да нет, вам показалось, у нас тут детское отделение рядом. И если не разбираться, вы ничего не выясните и ничего не докажете. А что было? А ничего не было. У женщины произошел выкидыш. И все.
Какое оборудование необходимо для того, чтобы переработать абортивный материал в фетальные препараты?
Нужен один специалист - цитолог. Никакой огромной лаборатории не надо.
Вы можете как-то прокомментировать ситуацию, описанную Наташей?
Это полный беспредел, и, к сожалению, история вполне реалистичная. Все-таки раньше как-то маскировали все эти вещи: скажем, ставили возможные пороки плода так называемой группе риска, предлагали повторное исследование, на котором уже заявляли: все подтвердилось, у вас уродство плода. Но хватать молодых девчонок... Все-таки медицинское насилие почище ножа с пистолетом.
Итак, по свидетельству врача-профессионала, в Москве действует хорошо организованная разветвленная сеть по “добыче” эмбрионального материала и производству из него лекарственных и косметических препаратов. Механизм действия отработан до мелочей. Но, как и всякая развивающаяся отрасль, производство фетальных препаратов требует все больше сырья. Если сначала было достаточно “реальных” поздних абортов - когда действительно существовала угроза жизни матери либо уродство плода, несовместимое с жизнью, то уже через некоторое время материала стало не хватать. В ход пошла так называемая группа риска: беременные старше 30 лет, беременные с плохой наследственностью и т.д. А в последнее время, судя по всему, гинекологические больницы и женские консультации вообще перестали выполнять “план по поздним абортам”. И страшные диагнозы ставятся направо и налево - независимо от возраста и состояния здоровья женщины. Не исключено даже, что специалисты этого редкого “профиля” уверены, что делают доброе дело. Ведь чудо-препараты продлевают кому-то жизнь.
К слову, в подавляющем большинстве стран фетальная терапия запрещена. В России она процветает . Но главное даже не в этом. Для свежего абортивного материала, как выясняется, необходим сущий пустяк. Ошибочный диагноз узиста или не вполне достоверный результат анализа. Цена вопроса - 2000 долларов за одну инъекцию. Может, поэтому количество “ошибок” постоянно растет? Ведь если можно заработать на ошибке, то почему бы не ошибаться как можно чаще?
“Да поздних абортов кот наплакал! Процента полтора, не больше, от общего числа”, - отмахнутся врачи. Правда, они предусмотрительно не переводят маленькие проценты в абсолютные числа. По официальным данным, за последний год в России произведено около 6 млн. абортов. А полтора процента от шести миллионов - это 90 тысяч детей. “Всего” 90 тысяч детей - население города - ежегодно уничтожают поздними абортами. И никто не знает, скольких из этих 90 тысяч уничтожили за деньги.
Добро пожаловать на аборт
Она долго не соглашалась встречаться с журналистом. Семь лет Екатерина Олеговна проработала акушеркой на “скорой помощи” и вдруг, неожиданно для всех, решила уволиться и... уйти в монастырь. Возможно, то, что рассказала Екатерина Олеговна, никак не связано с фетальной терапией. Но если такая связь все же есть, придется признать, что “аборт-машина” пытается вовлечь в орбиту своей деятельности службу экстренной помощи.
Лаборатория для работы со стволовыми клетками и фибробластами
- Не так давно моей подруге - тоже акушерке - предложили новую работу, - говорит Екатерина Олеговна. - Речь шла об обычном заборе анализов - надо было всего лишь брать кровь у беременных женщин. Нагрузка - пять часов в день, зарплата - 10 тысяч рублей в месяц, по нашим меркам просто невероятная. Место будущей работы - Центр планирования семьи и репродукции (ЦПСИР), что на Севастопольской. Она попыталась выяснить, за что, собственно, собираются платить такие деньги. И человек, который предложил ей эту работу, ответил: “У нас в ЦПСИР села какая-то контора. Они платят очень большую арендную плату. Эти анализы зачем-то нужны им. Ты можешь позвонить непосредственно туда и все узнать”. Она позвонила, и какая-то женщина из таинственной “конторы” объяснила, что речь идет о беременных женщинах, а 10 тысяч в месяц - это лишь начало. Подруга поинтересовалась, что будет впоследствии с этими женщинами. Получила ответ: “90 процентов беременных пойдут на прерывание ”. Разумеется, она отказалась, мы поговорили об этом, поохали-поужасались и забыли. А в июле у нас на работе объявляют: планируется общее совещание акушеров “скорой помощи” - быть всем, совещание курируется главврачом, он чуть ли не по головам всех сосчитает. В общем, страху навели. Собрались все акушеры со всех подстанций. Пришел на это совещание главврач ЦПСИР. Около двух часов рассказывал о своем центре: чем они занимаются, как роды принимают и т.д. В общем, информация, которая среднему медперсоналу, по большому счету, не нужна. А к концу совещания объявляет: у нас, мол, в центре теперь будет генетическая лаборатория. Одна уже действует на Опарина, 4, - это Центр акушерства и гинекологии, вторая - в клинике на Большой Пироговке. Специализация лаборатории - мертворожденные, зародыши с генетическими патологиями и болезнь Дауна. Главврач очень подробно рассказал, что им удается выявлять нарушения на стадии внутриутробного развития и “избавлять женщин от этих проблем”. Естественно, если ставится диагноз “болезнь Дауна”, женщина сразу же направляется на прерывание беременности. И у многих создалось ощущение, что приглашали всех как раз для того, чтобы прорекламировать эти “генетические лаборатории”. Во всяком случае, нас просили направлять женщин с подозрением на патологию плода именно туда . Когда я все это прослушала, у меня четко сложилось ощущение: новая генетическая лаборатория как-то связана с той работой, которую предлагали моей подруге.
Разумеется, ни в этом совещании, ни в предложениях главврача ЦПСИР нет никакого криминала. Но кто поручится за порядочность каждого конкретного врача? Или за профессионализм генетика? И что за странная “контора” предлагает десять тысяч рублей за забор крови из вены, который стоит максимум три?
Живой ребенок - сплошные убытки. На нем не заработаешь. А вот такие страшные для любой женщины слова, как “патология”, “уродство” и “мертвый плод”, - первый шаг к постоянному доходу. Последним шагом на пути к деньгам будет смерть нерожденных.
Светлана МЕТЕЛЕВА. "Московский комсомолец"
Современная медицина обладает инструментом, который разделил общество на два противоположных лагеря. Это фетальная терапия, которая использует материал эмбрионов и стволовых клеток. Вокруг данного метода множество мифов и страшилок. Средства массовой информации предлагают различные точки зрения на методы фетальной терапии, и большинство из них отрицательные в моральном аспекте. В статье попробуем разобраться в терминах и рассмотреть проблематику данного вопроса.
Стволовые клетки - что это?
Термин «стволовые клетки» был предложен российско-американским ученым Александром Максимцовым в 1909 году. Понятие использовалось в отношении предшественников клеток крови, которые образуются в костном мозге млекопитающих в период эмбрионального развития. Прошло всего сто лет, и сегодня современная медицина научилась их культивировать, использовать при трансплантации, репрограммировать в стволовые обычные соматические клетки.
В организме человека выделяют более 220 видов клеток и все они - производные недифференцированных стволовых клеток человека. Главные их свойства:
- Способность к самообновлению путем асимметричного деления, когда из одной стволовой клетки образуется две абсолютно идентичных материнской без их дифференцировки.
- Наличие дифференцирующего потенциала (потентности), то есть способность делиться с образованием специализированных клеток. В таком случае из одной стволовой клетки образуется две узкоспециализированных.
У этих клеток, как и у всех других, есть свой возраст - короткое «младенчество», быстро заканчивающееся «детство», стремительная «юность» и продолжительная «зрелость».
Стволовые клетки: младенчество
В начальном понимании стволовые клетки - это эмбриональные зародышевые клетки. Вспомним, с чего начинается наш организм. Оплодотворенная яйцеклетка (зигота) начинает делиться на бластомеры в геометрической прогрессии. На стадии 32 бластомеров (морула) все клетки являются тотипотентными стволовыми клетками. Что это значит? Что каждая из этих клеток может дать начало новому организму.
На стадии 128 бластомеров (бластула) стволовые клетки становятся плюропотентными - они приобретают частичную специализацию и уже дают начало зародышевым листкам, но сохраняют возможность стать любой клеткой организма. При этом они могут делиться неограниченное количество раз.
После стадии бластулы стволовые клетки «взрослеют» и могут дать начало только строго специализированным клеткам. И именно на стадии бластулы можно добыть эмбриональные стволовые клетки, но при этом разрушить и сам эмбрион. Сегодня в основном человеческие эмбриональные стволовые клетки получают из эмбрионов, которые остались «лишними» при искусственном оплодотворении.
Фетальные клетки - детство и юность стволовых
Из абортивного материала (6-21 недели беременности) получают фетальные стволовые клетки (от латинского «плод» - fetus). Эти клетки уже унипотентные - они развиваются в строго определенный тип и не могут делиться неограниченное количество раз.
Чем ранее срок формирования зародыша, на котором эти клетки получены, тем они более пластичны в плане деления и дифференцировки.
В которая собрана в период родов, находятся совсем «юные» стволовые клетки, которые могут превратиться в клетки крови, костей, нервной системы и другие. В маленьком объеме пуповинной крови их совсем немного, они быстро размножаются, и поскольку пока не перенесли вирусных атак и влияния негативных факторов внешней среды - иммунологически не созрели. Именно поэтому эти клетки - перспективное направление при трансплантациях. Их получают из банков стволовых клеток, где хранится замороженная пуповинная кровь доноров.
Зрелость стволовых клеток
Но и после рождения в человеческом организме есть небольшой запас этого «пластилина», который с возрастом уменьшается. Эти клетки нужны организму на случай «поломки», фибробласты способны превращаться в определенный тип клеток и замещать поврежденные участки органов и тканей. А кроме того, они стимулируют внутренний резерв организма на восстановление.
Они находятся в костном мозге, жировой ткани, других структурах организма. Именно они и являются аутентичным материалом при различных трансплантациях.
Специфика терапии
Стволовые клетки любого «возраста» можно применять при терапии патологий. Но тут есть своя специфика.
Терапия при помощи эмбриональных стволовых клеток, благодаря их тотипотентности, предлагает широкие перспективы. Но они плохо растут в питательных средах, с каждым делением накапливают генетические ошибки и при трансплантациях развиваются хаотично, часто приводя к образованию тератом (опухолей из эмбриональных тканей). Они способны к перерождению в раковые клетки и вызывают реакции отторжения, как и любые другие чужеродные для организма включения.
Фетальная терапия более предсказуема. Ведь эти клетки могут перерождаться в строго определенный тип. Но и здесь существует масса проблем. Не говоря об этической стороне вопроса, они также вызывают отторжение и живут очень недолго. Но, по мнению большинства ученых, это направление развития методик со стволовыми клетками наиболее перспективно.
Успешные методики
Первая успешная трансплантация с использованием стволовых клеток пуповины была проведена в 1987 году, когда пятилетний Мэтью Фарроу был исцелен от врожденного заболевания крови (анемии Фанкони). С того времени уже более 10 тысяч пациентов прошли такую терапию. Главный ее недостаток - минимальное (до 100 мл) количество крови, которое извлекается всего один раз. К преимуществам данных методов можно отнести возможность замораживания стволовых клеток с сохранением ими всех свойств на срок более 20 лет. А благодаря наличию банков стволовых клеток, есть возможность подобрать донорскую кровь.
Терапия собственными стволовыми клетками далеко не нова. Эта успешная методика вошла в медицину в 1969 году, когда была проведена пересадка костного мозга для пациента с раком крови доктором Э. Томасом (Сиэтл, США). Современные методики позволяют победить лейкемию у 80 % детей.
При аутологичной пересадке (собственными клетками) реакций отторжения нет. При аллогенной (от донора) трансплантации реакции отторжения возможны. Возможности размножения этих клеток на питательных средах открывают новые горизонты для медицины, которая уже сегодня использует данные методики при восстановлении костей и суставов, для регенерации тканей после ожогов.
Источники стволовых клеток
Исходя из вышесказанного, можно разделить все источники получения стволовых клеток на группы, взяв за основу один из признаков.
Если стволовые клетки берутся у донора, то они могут быть аутологичные (собственного организма), аллогенные (донор - другой человек), ксенотрансплантационные (донор - представитель другого биологического вида).
Если брать за основу место забора стволовых клеток, то они могут быть взяты из:
- Эмбриональных тканей.
- Фетальных тканей.
- Костного мозга.
- Пуповинной крови.
- Периферической крови.
- Жировой ткани.
- Поджелудочной и предстательной желез.
В этическом отношении, что совершенно ненаучно и надуманно, но иногда становится более весомым, чем все остальные аспекты, материал может быть нечистым (эмбрион или плод человека) или чистым (все остальные стволовые клетки). Хотя и в этом вопросе можно найти подводные камни и предположить, что все стволовые клетки могут иметь этически нечистое происхождение.
Победа над болезнью еще до рождения
Отдельное направление фетальной терапии - фетальная хирургия. Это технологии EXIT, что означает «частично внутри, вне матки». Это операции на плоде, связанном пуповиной с материнским организмом, которые проводятся после 28-й недели беременности.
Современные методы фетальной медицины следующие:
- Лекарственный метод. В таком случае лекарства вводятся непосредственно в пуповину. Например, кортикостероиды помогают развитию легких плода, если есть вероятность его рождения раньше срока. Применяется также при сердечной недостаточности плода и продлении беременности.
- Инвазивные методы. Это и переливания крови, и лазерная хирургия, и внутриутробное шунтирование, и операции на сердечных клапанах плода.
Фетальная хирургия ищет новые методики и, возможно, в скором будущем операции и болезни уйдут в прошлое.
Морально-этический аспект
Фетальная терапия - это трансплантологическая манипуляция. При этом она отличается от обычной трансплантологии, когда пересаживаются органы умерших людей, давших на это согласие при жизни, или доноров, добровольно согласившихся на данную процедуру.
В данном случае речь идет о заборе и использовании клеток плода, который уже сформировался в утробе матери. И таким образом, на поздних стадиях беременности, предшествует убийство. Ведь для фетальной медицины важно, чтоб клетки были взяты у абсолютно здорового плода, а значит, аборт производится совсем не по медицинским показаниям.
Широко распространенная практика поздних абортов, когда у ребенка пренатальная диагностика выявляет синдром Дауна, ставит перед женщиной устойчивое противоречие. Кроме того, диагностика не имеет 100 % гарантии верности результата. По некоторым данным из 200 обследованных плодов как минимум 2, а это 1 %, оказываются ложноположительно больными. Появление профессиональных «женщин-инкубаторов», которые за вознаграждение вынашивают ребенка до момента преждевременных родов, когда он не должен выжить, только подтверждает масштабы негативных мнений относительно этической стороны фетальной терапии.
При этом современная медицина позволяет сохранить жизнь ребенку, родившемуся даже на 19-й неделе. Но самый оптимальный срок 20-22 недели для фетальной медицины порождает схемы для поставки врачами абортивного материала. И эта проблема только подливает масла в огонь для борьбы реакционеров-моралистов и биологов-трансплантологов.
Любая женщина должна знать, что инвазивное вмешательство в период развития плода в 0,5-3 % приводит к его гибели или патологиям. И только тщательно взвесив все риски, необходимо принимать такое непростое решение.
Фетальная терапия в России
В центре Москвы, на улице Опарина-4, находится научный центр акушерства, гинекологии и прерионтологии имени В. И. Кулакова. Центр криозаморозки стволовых клеток находится здесь же. В этом же здании располагается и Лаборатория клинической иммунологии, которой руководит академик и автор патента по использованию эмбриональных и фетальных стволовых клеток Г. Т. Сухих.
О центре им. Кулакова и лаборатории Г. Сухих существует множество противоречивых отзывов. А всего в России функционирует порядка 30 подобного рода учреждений, которые работают с фетальным материалом.
Одно можно сказать с уверенностью: с развитием данного направления статистика абортов на поздних сроках (управляемое прерывание беременности) в России резко возросла. О том, связано ли это с тем, что наиболее перспективны для фетальной медицины клетки плода на сроках беременности от 18 до 22 недель, можно спорить. Но статистика абортов всегда существовала. Разве не лучше использовать этот материал во благо людям, чем просто его утилизировать?
Продукт фетальной медицины
Стоимость фетальной терапии впечатляет - один укол стоит 500-2 000 долларов. Это средство широкого спектра действия - излечивает недуги, начиная от болезни Альцгеймера и Паркинсона, пороков нервной системы, почек и других органов, заканчивая омоложением, ревитализацией, остановкой старения, повышением умственных способностей. Это одна сторона медали. Но есть и другая.
Фетальные клетки находят применение в косметологии (уколы молодости) и производстве косметики (маркировка Human или Fetal). Косметика с использованием тканей человеческих эмбрионов дорогостоящая и изготавливается в линиях французских, швейцарских, немецких производителей.
Но и это не все. Какие препараты делают из эмбрионов? Сегодня производится от 5 до 10 видов вакцин из данного материала - корь-свинка-краснуха, опоясывающий лишай, оспа, гепатиты. Есть данные о том, что разрабатываемая вакцина от ВИЧ также основана на работе с абортивным материалом.
Одна из лабораторий корпорации PepsiCo занимается разработкой модуляторов или усилителей вкуса из фетального материала.
Утилитарное использование абортивных клеток и тканей сегодня распространяется для лечения человека, а органы и ткани не рожденного ребенка носят статус «лекарственного средства». Экстракорпоральное оплодотворение и его результат - многоплодная беременность - также становятся источником получения эмбриональных стволовых клеток.
Статья на конкурс «био/мол/текст»: «Миша родился 12 февраля здоровым ребенком. Но в 1,5 месяца я стала замечать, что на всех фотографиях малыш занимает одну и ту же позу, как будто его ножки неподвижны. Уже через несколько недель нам поставили диагноз, посочувствовали и посоветовали начать планировать второго, здорового ребенка ». Из-за роковой комбинации генов Миша, как и остальные дети с этим заболеванием, был вынужден всю свою короткую жизнь бороться за каждое движение. Бороться отчаянно, изо всех сил, но в конце концов проиграть. Спинальная мышечная атрофия (СМА ) относится к числу генетических аномалий, перед которыми человечество пока бессильно. Однако успехи генной терапии, за которыми сегодня наблюдает медицинский мир, могут перевести и СМА, и другие тяжелые наследственные патологии в разряд излечимых. Более того - излечимых еще внутриутробно.
Генеральный спонсор конкурса - компания «Диаэм» : крупнейший поставщик оборудования, реагентов и расходных материалов для биологических исследований и производств.
Спонсором приза зрительских симпатий выступил медико-генетический центр .
«Книжный» спонсор конкурса - «Альпина нон-фикшн »
Природа ошибается, человек исправляет
Концепция генной терапии элегантна и красива, как все гениальное . Она заключается в доставке с помощью векторных систем здорового генетического материала в клетку с целью заменить им «ошибочные» гены, с которыми сопряжены различные заболевания (рис. 1).
«Биомолекула» уже писала подробно о том, какие возможности открывает генная терапия в лечении рака и наследственных аномалий, в частности, пигментного ретинита .
И если в 80-х годах прошлого века, когда о генной терапии заговорили довольно громко, ее теория многим казалась продолжением сценария ленты «Назад в будущее », то сегодня она стала реальностью, открывающей новые, поистине безбрежные перспективы.
Тем не менее очевидно, что генная терапия имеет ряд ограничений, особенно когда речь идет о наследственных заболеваниях. Прежде всего, патологический процесс в таких случаях может начаться еще внутриутробно. К моменту, когда заболевание, наконец, диагностируют, - а это порой происходит спустя годы после рождения ребенка, - могут развиться необратимые повреждения клеток и органов, что значительно сужает терапевтические возможности или вообще сводит их на нет .
Шанс решить эту проблему появился благодаря современной пренатальной диагностике, которая позволяет обнаружить хромосомные дефекты уже на ранних стадиях беременности. Получив любой фетальный материал с помощью инвазивных методик, можно быстро и достоверно диагностировать генетические заболевания. А в случаях с гемоглобинопатиями необходимость в инвазивных манипуляциях и вовсе отпадает: чтобы их выявить, достаточно исследовать фетальные ДНК, полученные из клеток крови матери .
Современные пренатальные диагностические методики в комбинации с достижениями генной терапии предоставляют уникальную возможность исправить «ошибку» природы и вмешаться в патологический процесс еще до необратимого повреждения клеток. Обеспечить лечение различных заболеваний ребенка в утробе матери или, по крайней мере, сдержать прогрессирование болезни, по всей вероятности, может фетальная генная терапия , или генная терапия плода .
Идея фетальной генной терапии далеко не нова: всего через несколько лет после первой попытки проведения генной терапии у взрослых, в 1994 году исследователи начали всерьез обсуждать применение инновационной методики внутриутробно . Сегодня, когда лечение генетических заболеваний в утробе матери уже практически превратилось из фантастической перспективы в реальность, опубликована масса работ, где подробно изучена фетальная генная терапия и ее преимущества по сравнению с генной терапией взрослых.
Пренатально vs постнатально
Предваряя вопросы о целесообразности внутриутробной коррекции генетической аномалии, сразу же остановимся на преимуществах генной терапии плода по сравнению с постнатальной генной терапией.
Широкие возможности воздействия на органы и системы
Известно, что при многих генетических заболеваниях (к примеру, буллезном эпидермолизе или кистозном фиброзе) бывает довольно сложно повлиять на основные звенья патологического процесса практически сразу после рождения. Коррекция же мутантных генов у развивающегося плода позволяет быстро увеличить популяцию стволовых клеток, обеспечив большой пул трансфицированных клеток и, как следствие, выраженный терапевтический эффект.
Упрощенное производство клинического вектора, переносящего генетический материал
Дозировка вирусного вектора, с помощью которого переносят генетический материал, зависит от массы тела. Благодаря малому размеру плода удается достигнуть гораздо более высокого биораспределения вектора при той же его дозировке, что в ходе генной терапии взрослого. Это позволяет сэкономить и время, и средства. Представить, насколько существенна экономия, помогают простые сравнительные данные: так, плод в 14–16 недель беременности (оптимальный срок индуцирования вектора) весит около 100 г, в то время как средняя масса тела взрослого составляет около 60 кг.
Повышение эффективности терапии за счет неполноценного иммунного ответа
Ряд исследований продемонстрировал, что гуморальный иммунитет к аденовирусам и аденоассоциированным вирусам (AAV) (рис. 2) определенных серотипов, которые обычно используются в качестве векторов, может приводить к неудаче при экспрессии трансгена . Это может стать одним из критических барьеров для успешной трансплантации.
В группу риска попадают около 50% взрослых, имеющих приобретенный иммунный ответ к этим вирусным векторам . Но даже при отсутствии чувствительности введение вектора у взрослых нередко приводит к развитию иммунного ответа, снижающего длительность и уровень трансгенной экспрессии. Так, после внутримышечной инъекции аденовирусного вектора с геном белка дистрофина взрослым мышам с миодистрофией Дюшенна образуются антитела к дистрофину , что сопряжено со значительным снижением эффективности экспрессии. В то же время плод в утробе матери иммунологически незрел, что позволяет доставлять вирусный вектор и трансгенный продукт без ограничения, которое накладывает иммунный ответ .
Очевидные преимущества фетальной терапии по сравнению с постнатальной коррекцией обеспечивают ее более высокую эффективность и целесообразность, особенно при тяжелых, опасных для жизни заболеваниях. Даже в случаях, когда полного излечения достигнуть невозможно, фетальная генная терапия может влиять на патологические звенья заболевания, облегчая его течение и улучшая прогноз. А, следовательно, именно она может стать единственной терапевтической альтернативой прекращению беременности для тысяч семей. Тем более что число заболеваний, которые потенциально могут оказаться под контролем при внедрении генной терапии плода в клиническую практику, поистине огромно.
Перспективы и возможности
Генная терапия плода, предположительно, способна взять под контроль множество опасных патологий. Лишь малая их толика представлена в таблице 1.
| Заболевание | Геннотерапевтический препарат | Целевые клетки и/или орган | Возраст манифестации заболевания | Распространенность | Продолжительность жизни |
|---|---|---|---|---|---|
| Кистозный фиброз | CFTR (трансмембранный регулятор) | Эпителиальные клетки дыхательных путей и кишечника | Третий триместр беременности | 1:4000 | Около 35 лет |
| Мышечная дистрофия Дюшенна | Дистрофин | Миоциты | 2 года | 1:4500 | 25 лет |
| Спинальная мышечная атрофия | Белок SMN | Мотонейроны | 6 месяцев (тип I) | 1:10 000 | 2 года |
| Гемофилия | Фактор свертывания крови VIII или IX | Гепатоциты | 1 год | 1:6000 | |
| Бета-талассемия | Глобин | Прекурсоры эритроцитов | До года | 1:2700 | До 20 лет |
| Болезнь Гоше | Глюкоцереброзидаза | Гепатоциты | 9,5 лет | 1:59 000 | Менее 2 лет |
| Дефекты цикла мочевины | Орнитина транскарбамилаза | Гепатоциты | 2 дня | 1:30 000 | 2 дня |
| Буллезный эпидермолиз | Коллаген тип VII | Кератиноциты | Рождение | 1:40 000 | При корректной терапии нормальная продолжительность жизни |
| Гипоксическая ишемическая энцефалопатия | Нейротрофические факторы | Кортикальные нейроны | Рождение | 1:1000 | При корректной терапии нормальная продолжительность жизни |
| Тяжелая внутриматочная задержка роста | Плацентарные факторы роста | Трофобласт | Плод | 1:500 | Несколько дней |
Кроме того, к числу патологий, которые, предположительно, могут поддаваться контролю с помощью фетальной терапии, относятся :
- Иммунодефицитные расстройства - синдром «голых» лимфоцитов , гипоплазия хряща, синдром Чедиака-Хигаши , хроническая гранулематозная болезнь , синдром Костмана , дефицит адгезии лейкоцитов, синдром Оменна , синдром Вискотта-Олдрича .
- Гемоглобинопатии - резус-болезнь, врожденная эритропоэтическая порфирия.
- Заболевания, сопряженные с дефицитом активности ферментов , - болезнь Гоше, болезнь Краббе , метахроматическая лейкодистрофия , мукополисахаридозы , болезнь Волмана , болезнь Ниманна-Пика .
- Другие - конгенитальный дискератоз , семейный гемафагоцитический лимфогистиоцистоз , инфантильный остеопетроз , синдром Швахмана-Даймонда и др.
Список заболеваний, которые могут оказаться «по плечу» фетальной генной терапии, поражает воображение: предположительно, эта методика позволит вмешаться в ранее неподвластные человеку патологические процессы, обусловленные моногенными заболеваниями. Их количество, по данным Всемирной организации здравоохранения, достигает десяти тысяч . Тем не менее важно учитывать существование ряда ограничений, и в первую очередь рисков для матери и плода, сопряженных с проведением внутриутробной генной терапии.
Страхи и риски
Специфические риски пренатального переноса генов кардинально отличаются от рисков постнатальной генной терапии. Они включают краткосрочные неблагоприятные реакции и долгосрочные постнатальные эффекты. Их актуальность обостряется в связи с тем, что гипотетически экспрессия генов плода может оказывать непредсказуемое действие как на пренатальное, так и на постнатальное развитие .
Прежде всего, непосредственно сама процедура переноса связана с увеличением вероятности выкидыша, хориоамнионита и преждевременных родов. В исследованиях зафиксированы воспалительные реакции на вектор, в частности, инфильтрация печени и некроз печени при фетальной генной терапии овец .
Успех фетальной генной терапии может быть нейтрализован иммунным ответом плода, и это несет определенные риски для конечного результата. Гуморальный и клеточный ответы на введение вектора или трансгенного белка при посредстве трансдукторных систем клеток может элиминировать продукты переноса или нивелировать трансгенную экспрессию. При этом в исследованиях продемонстрирована зависимость силы иммунного ответа от срока гестации. Значительные иммунные реакции на введение лентивирусного вектора на ранних и средних сроках беременности зарегистрированы не были, тогда как при введении аденовирусного вектора на поздних сроках наблюдался мощный гуморальный ответ против капсидного антигена .
Одна из чрезвычайно важных проблем фетальной генной терапии заключается в потенциальном риске, который возникает при передаче плоду донорских последовательностей ДНК. Поскольку векторная интеграция в зародышевые клетки, по всей вероятности, будет носить случайный характер, она теоретически может иметь катастрофические последствия для плода. По сути, ребенок, получивший внутриутробно донорский генетический материал, рождается мутантом. Этическая составляющая генной терапии тревожит умы ученых и богословов. Последние еще со времен рождения самой известной в истории науки овечки предупреждают об опасностях, которые несет человечеству вмешательство в замысел божий.
Еще один важный аспект обусловлен вероятностью мутагенеза в клетках плода, приводящего к дефекту какого-либо функционального гена, что в конечном счете может стать причиной теперь уже нового, приобретенного генетического заболевания или злокачественной опухоли. Ее вероятность выглядит еще более реальной с учетом данных исследования на мышах, в ходе которого экспрессия генов у зародышей мышей дала толчок развитию опухоли печени .
В этом контексте могут оказаться далеко не случайными результаты двух исследований, продемонстрировавших развитие серьезных побочных эффектов после успешной генной терапии Х-сцепленного комбинированного иммунодефицита: в первом случае была зафиксирована манифестация моноклонального лимфопролиферативного заболевания, а во втором - альфа/бета Т-клеточной пролиферации. И в первом, и во втором случаях ретровирусный вектор интегрировался в непосредственной близости от гена LMO2 в пролиферирующих Т-клетках .
Теоретически генная терапия ex vivo может быть более безопасной по сравнению с in vivo фетальным введением вектора. Хотя это и не исключает вероятность мутагенеза в клетках, которые ретровирально трансдуцируются in vitro , введение мутагена можно легче определять и контролировать. Тем не менее полностью исключить эти осложнения, увы, нельзя.
И, наконец, фетальная генная терапия повышает восприимчивость клеток зародыша к трансдукции . Низкоуровневая ретровирусная трансдукция в предшественники зародышевых клеток наблюдалась в мужских и женских гонадах после внутрибрюшинного введения вектора эмбрионам овец и обезьян соответственно . Анализ факторов, приводящих к непреднамеренной трансдукции, показал, что восприимчивость зародышевой ткани к ней зависит от гестационного возраста с более высокими показателями трансдукции на ранней стадии беременности .
С точки зрения потенциальных рисков очевидно, что фетальная генная терапия может быть обоснованным методом лечения только тяжелых генетических заболеваний, других вариантов коррекции которых не существует. И среди них, безусловно, болезнь Гоше, возможность внутриутробной генной терапии которой продемонстрировали в исследовании, опубликованном совсем недавно.
Первый пошел: болезнь Гоше
В июле 2018 года журнал Nature Medicine опубликовал результаты исследования на мышах, проведенного под руководством Симона Уоддингтона (Simon Waddington ) из лондонского Института женского здоровья. Результаты работы продемонстрировали эффективность фетальной генной терапии в лечении нейродегенеративных заболеваний и, в частности, болезни Гоше . Это самая частая форма среди редких наследственных ферментопатий, в основе которой лежит дефицит активности лизосомного фермента глюкозоцереброзидазы (рис. 3), обусловленный мутациями в гене глюкозилцерамидазы . В зависимости от характера мутаций, может развиваться тяжелая нейропатическая форма заболевания, манифестирующая с младенчества, или форма с более постепенным началом и менее выраженными симптомами. В то время как более легкие формы болезни Гоше хорошо поддаются заместительной терапии, тяжелая форма пока остается летальной. Признаки неизлечимой формы болезни Гоше появляются в первые месяцы жизни и включают прогрессирующую мышечную гипотонию, задержку и регресс психомоторного развития и другие неврологические признаки.
В ходе исследования Уоддингтон с соавторами продемонстрировал, что интракраниальное введение аденоассоциированного вирусного вектора 9 (AAV9) эмбриону мышей на 16 день гестации приводило к повышению экспрессии глюкозоцереброзидазы, что останавливало нейродегенерацию. При этом активность фермента в головном мозге была сравнима с таковой у здоровых мышей. Несмотря на то, что у больных грызунов все же диагностировался воспалительный процесс в головном мозге, они развивались достоверно лучше, чем мыши из группы контроля, которых пришлось усыпить через две недели после лечения из-за тяжести заболевания.
Мыши, подвергшиеся фетальной генной терапии, жили, по крайней мере, 18 недель, были фертильными и мобильными. Интересно, что введение вектора постнатально также облегчало течение заболевания, однако было менее эффективным, чем пренатальная экспрессия.
Поскольку AAV9 был способен проникать в мозг из кровотока, команда Уоддингтона провела еще один эксперимент, в ходе которого ввели значительно более высокую дозу вектора не в головной мозг, а непосредственно в кровь зародышей мышей. Мыши после экспрессии были в основном неотличимы от здоровых особей, но, поскольку по условиям эксперимента продолжительность их жизни составила только 55 дней, ученые не смогли сделать выводы о долгосрочной эффективности внутривенной генной терапии.
Эксперимент Уоддингтона стал самой сложной на сегодня работой, в ходе которой была проведена фетальная генная терапия у животных. Сегодня команда работает с корпорацией Apollo Therapeutics , объединившей усилия трех британских университетов и трех крупнейших фармацевтических компаний. Уоддингтон с коллегами преследуют новую цель: на сей раз перед ними стоит задача получить доклинические данные и потенциально протестировать лечение людей. И пока скептики размышляют над кругом возможностей применения фетальной генной терапии у человека, который может значительно сужаться из-за того, что болезнь Гоше не входит в пренатальные тесты, команда Уоддингтона уверенной поступью шагает в будущее. Будущее, где смогут выздоравливать дети с болезнью Гоше, миодистрофией Дюшенна, СМА и многими другими редкими, но сегодня, увы, неизлечимыми заболеваниями.
Литература
- 12 методов в картинках: генная инженерия. Часть II: инструменты и техники ; Immune responses to gene therapy vectors: influence on vector function and effector mechanisms . Gene Ther . 11 , S10-S17;
- Soyoung C. Gilchrist, Martin P. Ontell, Stefan Kochanek, Paula R. Clemens. (2002). Immune Response to Full-Length Dystrophin Delivered to Dmd Muscle by a High-Capacity Adenoviral Vector . Molecular Therapy . 6 , 359-368;
- Heather A. Hartman, Avery C. Rossidis, William H. Peranteau. (2018). In Utero Gene Therapy and Genome Editing . Curr Stem Cell Rep . 4 , 52-60;
- Anna L. David, Donald Peebles. (2008). . Best Practice & Research Clinical Obstetrics & Gynaecology . 22 , 203-218;
- Сводка с генотерапевтических фронтов. Новая стратегия нейтрализации гемофилии ;
- Charles Coutelle. (2008). Why Bother?: Is In Utero Gene Therapy Worth the Effort? . Molecular Therapy . 16 , 219-220;
- Mike Themis, Simon N. Waddington, Manfred Schmidt, Christof von Kalle, Yoahe Wang, et. al.. (2005). Oncogenesis Following Delivery of a Nonprimate Lentiviral Gene Therapy Vector to Fetal and Neonatal Mice . Molecular Therapy . 12 , 763-771;
- European Society of Gene Therapy (ESGT) Press release, Bernd Gansbacher. (2003). Report of a second serious adverse event in a clinical trial of gene therapy for X-linked severe combined immune deficiency (X-SCID) . J. Gene Med. . 5 , 261-262;
- Giulia Massaro, Citra N. Z. Mattar, Andrew M. S. Wong, Ernestas Sirka, Suzanne M. K. Buckley, et. al.. (2018). Fetal gene therapy for neurodegenerative disease of infants . Nat Med . 24 , 1317-1323.
Начиная с 90-х годов ХХ века ряд влиятельных медицинских технократов, занимающих ответственные посты в российском здравоохранении и медицинской науке, настойчиво лоббируют продвижение в стране так называемой «фетальной терапии».
В основе фетальной терапии лежит изъятие и использование тканей человеческих эмбрионов и плодов (лат. fetus), жизнь которых искусственно прерывают на разных сроках беременности (чаще всего на 15-22 неделе).
Фетальные — зародышевые — клетки вводят в организм людям, страдающим различными заболеваниями, а также в целях «омоложения» стареющего организма, и даже используют в производстве косметических средств.
Фетальная терапия не раз вызывала резкие протесты общественности — она недвусмысленно названа «разновидностью людоедства» (каннибализма).
В качестве одного из наиболее активных поборников фетальной терапии в России выступает академик Российской академии медицинских наук (РАМН) профессор Г.Т.Сухих.
Этот человек, с 2007 года возглавляющий московский ФГУ Научный Центр акушерства, гинекологии и перинатологии (ФГУ НЦ АГ и П) им. В.И. Кулакова Росмедтехнологий, печально «прославился» на всю Россию тем, что, начиная с 90-х годов, упорно продвигал в стране фетальное людоедство.
Интересно, что некоторые единомышленники академика Сухих предлагают вообще отказаться от употребления выражения «фетальная терапия» (получившего в народе дурную славу) — дабы не смущать население…
Действительно, вместо выражения «фетальная терапия» в настоящее время чаще используют менее понятные для неспециалистов словосочетания.
Например, такое - «трансплантация фетальных аллогенных стволовых клеток». Фетальщики относят эту деятельность к области «высоких медицинских технологий».
Сам академик Г.Т. Сухих в 2001 году так охарактеризовал свою «высокую» деятельность : «Клеточная биология в качестве основного средства борьбы с болезнями предлагает использовать клетки. Но не всякие. Только эмбриональные, зародышевые — фетальные. Их получают из тканей зародышей при абортах. Из эмбриона, удовлетворяющего требованиям по срокам, выделяют необходимые для медицинских целей материалы. Процесс этот трудоемкий, он требует ювелирной точности и абсолютной стерильности. На предлагаемые не имеющие аналогов способы приготовления клеточного трансплантата из фетальных тканей получен патент № 2160112 от 10 декабря 2000г.».
Людоедство в России
Визит супруги вице-президента США доктора Джил Байден в ФГУ «Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии имени В.И. Кулакова». Директор Центра Г.Т.Сухих приветствует вторую леди США и сопровождающую ее делегацию.
Согласно указанному академиком Г.Т. Сухих патенту , метод приготовления «лечебных взвесей» из абортированных детей заключается в следующем:
«Для приготовления трансплантата необходимы абортивные плоды 17 - 21 недели внутриутробного развития весом 150 - 450 г…. В работу принимаются плоды без генетических аномалий и без нарушений целостности кожных покровов… Плод тщательно обрабатывают раствором детергента и отмывают дистиллированной водой… Затем забирают следующие органы: тимус, сердце, легкие, печень, селезенку, брыжейку, спиной мозг, щитовидную железу, глаза. Кроме того… снимается кожа с живота и спины… Органы измельчают…».
Тем, кто согласится прибегнуть к введению клеток человеческих эмбрионов и плодов, академик обещал множество разных чудес, например:
· «оптимизацию веса,
· омоложение внешнего вида,
· повышение либидо и потенции,
· замедление старения,
· восстановление умственных способностей,
· повышение процесса осмысления» и др.
По словам академика Сухих Г.Т., фетальная терапия — это «последнее достижение биологии и медицины», «живое дополнение к обычной терапии», одним словом - «исключительно многообещающее направление в медицине».
Причём для такой «терапии» более всего «удовлетворяют требованиям по срокам» нерожденные младенцы (желательно здоровые), которых безжалостно извлекают из материнской утробы во втором триместре (обычно на 14-22 неделе) беременности путем «управляемых абортов», производимых по «медицинским» или «социальным показаниям» . «Управляемый аборт» — это преждевременные роды, искусственно вызванные гормональными препаратами. При этом способе может родиться живой ребенок.
Интересно, готовы ли авторы таких изобретений посвятить своих маленьких детей или внуков (если таковые у них имеются) в секреты своей «врачебной» и «научной» деятельности по изготовлению дьявольских «лечебных смесей» из убитых младенцев?
И не страшно ли, что лоббисты подобных «научных направлений» занимают ответственные посты в области «охраны здоровья матери и ребёнка» в российском здравоохранении?
Одним из источников телец нерожденных детей (в том числе, здоровых) для фетальной клеточной «терапии», очевидно, могут служить евгенические аборты.
Такие аборты производят на основании результатов пренатальной диагностики (ПД), если у младенца выявляют неизлечимый врожденный порок развития или аномалии наследственного аппарата, например, синдром Дауна (и мать соглашается прервать беременность). Обычно евгенические аборты совершают на поздних сроках беременности (чаще всего во втором триместре беременности).
В настоящее время, из-за массовых (государственных) мероприятий направленной на аборт ПД уже гибнут тысячи больных и здоровых нерожденных детей.
Первых (чаще всего - нерожденных младенцев с синдромом Дауна) истребляют целенаправленно. Их матерям настойчиво рекомендуют произвести аборт, так как ряд организаторов здравоохранения и политиков считают, что в «социальном государстве», каковым по Конституции является Россия, допустимо тратить деньги налогоплательщиков на массовое производство абортов (убийство нерожденных детей), но расходование средств на оказание помощи инвалидам - это якобы «непереносимый социальный груз».
Что касается здоровых нерожденных младенцев, то они гибнут в ходе мероприятий ПД «случайно» — от осложнений инвазивной ПД (выкидышей) и диагностических ошибок, из-за которых на аборт «по медицинским показаниям» склоняют здоровых женщин, на самом деле вынашивающих нормально развивающегося ребенка.
Причём статистика, связанная с ПД, в целом является абсолютно непрозрачной для общества (как будто речь идет о глубокой военной тайне).
В частности, невозможно узнать точные данные о количестве ложноположительных результатов ПД, в результате которых абортируют здоровых младенцев.
Поэтому придется прибегнуть к собственным оценкам. Процент выявления синдрома Дауна у женщин из «группы риска» (которым, по результатам пренатального скрининга, настоятельно рекомендуют инвазивную ПД) в среднем достигает 2 - 5%. Причём даже на этой («уточняющей») стадии ПД точность диагностики составляет не 100%, а всего около 99% , то есть, с вероятностью, как, минимум, 1%, возможна ошибка.
На практике приведенные цифры могут означать следующее: при обследовании с помощью методов инвазивной ПД группы риска, включающей, например, 200 беременных женщин, будут выявлены 4 — 10 нерожденных детей (2 - 5%) с хромосомными болезнями, чаще всего, с синдромом Дауна. В таких случаях врачи, следуя приказам Минздравсоцразвития РФ, в качестве «лечения» настойчиво рекомендуют аборт. При этом как минимум 2 нерождённых младенца из 200 обследованных (1%) будут объявлены «больными» ошибочно (так называемые «ложноположительные» результаты). На самом деле эти два ребёнка являются здоровыми, хотя их также приговорят к аборту.
Эти младенцы, как следует из заявленного академиком Г.Т Сухих патента № 2160112, представляют особый «интерес» для фетальных «терапевтов».
Очевидно, программы «снижения социального и генетического груза» с помощью евгенических абортов служат одним из факторов, создающих условия для продвижения в России фетальной терапии - изощренной формы людоедства.
И дело уже дошло до того, что «уникальный метод трансплантации фетальных (зародышевых) клеток человека» в настоящее время открыто предлагают в качестве одной из «медицинских услуг» отдыхающим некоторых санаториев.
В этом можно убедиться, ознакомившись, например, с информационными материалами, размещенными на рекламных сайтах санатория «Родник» (город Пятигорск).
Препараты, полученные из телец нерожденных (точнее, уморенных вскоре после искусственного извлечения из тела матери) младенцев несут опасность заражения прионами, а также другими, пока еще неизученными патогенами (например, еще необнаруженными видами вирусов), для которых не разработаны системы тестирования.
Кроме того, трансплантированные фетальные клетки могут образовывать опухоли в организме реципиента. Об этом, в частности, свидетельствует трагический случай с израильским мальчиком, у которого после «лечения» в России клетками, полученными от абортированных детей, возникли опухоли (образовавшиеся из трансплантированных фетальных клеток).
Случившееся широко обсуждалось в средствах массовой информации, Интернете и научной печати (особенно зарубежных) в феврале — марте 2009 года.
Казалось бы, описанная история, в которой пострадали невинные дети — трое «законно» абортированных младенцев и больной мальчик — должна была бы, наконец, заставить «клеточных терапевтов», политиков и руководителей здравоохранения задуматься о нравственных и социальных «результатах» этой глубоко аморальной, преступной деятельности.
К тому же навязывание российскому обществу наукообразного людоедства может затормозить развитие в стране действительно важных (и этически доброкачественных) областей клеточных технологий, не связанных с убийством нерождённых детей.
В частности, к таковым относятся исследования, связанные с изучением и использованием стволовых клеток, выделенных у взрослых доноров (в том числе, аутологичных клеток, полученных от самого пациента) и др. Например, большие надежды во всем мире связывают с открытиями, позволяющими перепрограммировать обычные клетки взрослого человека в эквивалент стволовых клеток.
И действительно, в 2010 году в СМИ появилось сообщение, что Минздравсоцразвития РФ подготовил законопроект, регламентирующий применение стволовых клеток в исследованиях, связанных с разработкой методов клеточной терапии.
Важно, что этот законопроект должен был практически запретить (за исключением отдельных, особо оговоренных случаев) использование клеток, полученных от эмбрионов и плодов человека. С другой стороны, он открывал широкие возможности для действительно перспективных и этически приемлемых исследований (не связанных с уничтожением нерожденных детей). Появилась надежда, что продвижение позорящего Россию фетального каннибализма наконец-то будет остановлено.
Но, к сожалению, судьба законопроекта «О биомедицинских клеточных технологиях» до сих пор остается не ясной…
И он даже, по-видимому, не рассматривался в Госдуме. Неужели лобби поборников фетального каннибализма оказалось сильнее?
Аналогичная картина наблюдается и в некоторых других странах СНГ.
Например, украинский коллега московских фетальщиков, основатель Клиники клеточной терапии Национального медицинского университета и клиники «ЭмСелл» в Киеве профессор А.И. Смикодуб пообещал на сайте своей клиники, что уже «в этом столетии можно будет покупать эмбриональные клеточные суспензии в виде лекарственных препаратов в специализированных аптеках для проведения лечения в домашних условиях или больницах».
Вместе с тем, разгул фетальщиков на многострадальной Украине и в России уже приобрел широкую огласку на международном уровне.
В частности, на известном католическом интернет-портале «Human life international (hli)» в разделе, посвященном анализу биоэтических проблем современной медицины, можно увидеть аналитическую статью, название которой говорит само за себя: «Эксперименты с фетальными тканями и трансплантация: биологическая камера ужасов в Восточной Европе» (2007) (автор - известный публицист и постоянный эксперт «Human life international» Брайан Клoус (B. Clowes).
С другой стороны, фетальная терапия до сих пор запрещена в странах либерального Запада.
В частности, осенью 2008 года Европейское патентное бюро наложило запрет на патентование технологических разработок, основанных на выделении человеческих эмбриональных стволовых клеток, так как «подобные технологии… наверняка вызовут в обществе стойкий протест и обвинения в нарушении базовых принципов морали».
Продолжающееся продвижение фетальной терапии в России — это грозный симптом опасного ослабления «процесса осмысления» и нравственного чувства, как у поставщиков, так и потребителей данной «медицинской услуги», а также у чиновников и организаторов здравоохранения, покровительствующих указанной аморальной деятельности.
